Сергей Мамонтов/РИА Новости
В октябре этого года президент России Владимир Путин подписал указ о создании Военно-строительной компании. Задачей новой структуры станет выполнение различных строительных работ в интересах Минобороны и ВС РФ, таким образом, она возьмет на себя функции военно-строительного комплекса МО, заменившего расформированный ранее Спецстрой. За комментариями по поводу этой реформы «Стройгазета» обратилась к проректору НИУ МГСУ, в прошлом — первому заместителю начальника Спецстроя, генерал-полковнику Михаилу ЛЕЙБМАНУ.
«СГ»: Михаил Евгеньевич, чем будет заниматься вновь создаваемая ВСК?
Михаил Лейбман: В задачи Военно-строительной компании входит строительство не только военных, но и социальных объектов, в том числе жилья. Любопытно, что положения о нынешней компании на 70% повторяют положения ныне упраздненного Федерального агентства специального строительства (Спецстроя России).
«СГ»: Попытки реформировать Спецстрой предпринимались с 2010 года в рамках общей модернизации ВС, но не были успешными, и агентство было расформировано на фоне громких коррупционных скандалов…
М.Л.: Принято считать, что организация прекратила свое существование из-за скандалов, связанных с коррупцией. Это не так. Развал Спецстроя России начался с того, что его перевели в ранг акционерного общества и при этом не внесли изменения в устав его деятельности, отражающие изменения ситуации. Важный момент, который необходимо учитывать нынешнему руководству Военно-строительной компании, заключается в том, что ВСК, как раньше Спецстрою России, будет ставиться задача — приказ! Поэтому положения о ВСК надо сформулировать таким образом, чтобы люди, работающие в компании, были заинтересованы в быстром, качественном и обязательно своевременном выполнении поставленной задачи.
«СГ»: Ранее основу военного строительства составляли стройбаты, как будет теперь?
М.Л.: Это не единственное заблуждение, связанное с военным строительством. Принято думать, что стройбат — основа военного строительств. Так было во времена СССР, в 90-е годы стройбаты были ликвидированы. Процедура была не быстрая в связи с необходимостью замены военных специалистов гражданскими. Была проделана большая серьезная работа. К началу 2000-х годов она была закончена, и все успехи Спецстроя России были достигнуты без единого военнослужащего по призыву.
«СГ»: Нужны ли в структуре ВСК собственные проектные и научно-испытательные структуры? Как с этим обстояло в Спецстрое?
М.Л.: По составу Военно-строительной компании у меня пока много вопросов. В Спецстрое России было свое проектное объединение, которое решало две задачи: проектирование зданий и сооружений для нужд Спецстроя России и выполнение отдельных заданий Министерства обороны и других организаций при наличии свободных мощностей. Отдельно поясню. Мощность проектного объединения соответствовала нуждам Спецстроя России. Если была возможность без ущерба для основной задачи заниматься другими проектами, то это не возбранялось, полученные средства шли на поддержание проектного объединения, его квалификации и производительности труда.
При строительстве объектов спецназначения для оборонной промышленности, например, Роскосмоса или Росатома, учитывались условия эксплуатации объектов этих ведомств. Спецстрой России не занимался производством уникальных строительных материалов, а проектную деятельность осуществлял в соответствии со всеми действующими законами и нормативами. Собственных научно-исследовательских организаций у Спецстроя не было, да они и не требовались. Мы пользовались результатами работы специализированных институтов, например, НИЦ «Строительство», НИУ МГСУ, институтов Российской академии наук и многих других организаций.
«СГ»: В современном строительстве важную роль играют новые технологии. Известно, что в гражданском строительстве процесс внедрения инноваций идет довольно сложно. А как с этим обстояли дела в Спецстрое?
М.Л.: Тему внедрения инноваций в строительство хотелось бы затронуть отдельно. Надо понимать, что все строительные инновации направлены на получение конкретного результата: повышение скорости, качества, надежности, безопасности, снижение затрат и увеличение производительности труда. Сейчас внедрить строительные инновации в Министерстве обороны Российской Федерации, Росатоме, Роскосмосе и так далее практически невозможно. И связано это с тем, что в структуре этих ведомств сейчас нет ни НИИ, ни проектных организаций, которые проводили бы исследования на тему, как экономичнее и быстрее строить объекты для этих ведомств с учетом специфики применения.
«СГ»: Надо ли понимать так, что работа ВСК будет финансироваться исключительно из бюджета?
М.Л.: В СМИ прозвучало, что Военно-строительную компанию не будет интересовать прибыль. Наверное, это логично, если речь идет только о центральном аппарате и его сотрудниках. Но заинтересованность исполнителей все равно надо учитывать, как это было сделано в Спецстрое России. Для сравнения: в Спецстрое из бюджета финансировался только центральный аппарат, все остальные жили за счет выполнения заказов. И руководству подразделений надо было и технику обновлять, и людей заинтересовывать. Это было непросто — строить приходилось по всей стране, а отказаться от выполнения приказа не мог никто. Люди выезжали в командировки на длительный срок, порой на 2-3 года. Разумеется, им старались обеспечить комфортные условия, чтобы они могли видеться с семьями. Это отличается от того, что сейчас называется «вахтой» — люди выезжают на строительство объекта, получают зарплату, а затем возвращаются домой и пребывают в неоплачиваемом отпуске. Считаю, что новому руководству Военно-строительной компании стоит учесть этот опыт. От себя пожелаю им успехов и новых свершений.
Справочно:
Михаил Лейбман — российский военный и государственный деятель, генерал-полковник. В 1973 году окончил факультет ПГС МИСИ (НИУ МГСУ). В 2004-2008 годах — первый заместитель начальника Спецстроя России