Делать здесь и сейчас: главный архитектор столицы Сергей Кузнецов рассказал о планах по преобразованию городской среды

Сергей Олегович, прошло чуть более полугода с тех пор, как появился новый регламент согласования архитектурной концепции проектов, при котором утверждение архитектурной концепции — первая страница будущего проекта. Есть ли уже какие-то результаты? Поняли ли вас девелоперы?

Сейчас у нас происходит эволюция градостроительных требований, они постоянно повышаются. Это сознательная позиция Москомархитектуры, которую мы занимаем с самого начала моей работы в команде Сергея Собянина.

Быстро прыгнуть из постсоветской архитектуры в архитектуру будущего непросто, поэтому мы через введение требований, стандартов, регламентов, внедрение новых технологий, приглашение иностранных звезд стали постепенно повышать уровень. Происходит это не по взмаху волшебной палочки, а только через планомерную работу, за счет появления новых архитектурных бюро, формирования профессионального слоя людей, кто готов и умеет делать классные вещи.

Сказать, что абсолютно все довольны и приветствуют эти решения, было бы, конечно, лукавством: когда меняются правила, люди не особенно довольны. С другой стороны, это постоянный процесс, и мы всегда терпеливо разъясняем, зачем это нужно. Наш общий интерес — улучшение качества городской застройки, в результате чего город капитализируется, становится круче, интереснее, привлекательнее для жителей, покупателей недвижимости, инвесторов. Очевидно, насколько Москва изменилась за 10 последних лет — мы видим город с классной архитектурой, мегаполис иного уровня, и у тех, кто вкладывается в его развитие, уже совершенно другая мотивация.

Напомню, что все новые требования анонсируются сильно заранее, за несколько месяцев до их введения. Мы прямо говорим: имейте в виду, с такого-то момента будут такие-то нормативы — есть время подготовиться.

Когда новые правила вводились, говорилось, что хорошая архитектура — пропуск к высоким ТЭП, плотности и высотности застройки…

Не совсем так. Сначала принимается принципиальное решение о том, что какой-то участок можно застроить, есть заявка на определенные технико-экономические показатели (ТЭП), на проработку которых дается виза. Дальше, в зависимости от результатов, они могут быть понижены или подтверждены. Сегодня мы принимаем финальное решение, когда уже есть довольно глубокая проработка, где все максимально детально запроектировано, посмотрено и проверено. Это связано не с установкой «давайте за хорошую архитектуру мы будем давать ТЭП выше» — если люди заявляют какие-то параметры, то им должно быть понятно, что такие изменения возможны, если качество проектов высокое; если же низкое, то на планируемом для строительства месте, возможно, вообще ничего не будет. Или будет здание поменьше и не такое заметное, например.

Связь качества архитектуры и объемов стройки определенно существует, но ее нельзя характеризовать как просто обмен ТЭП на архитектуру. Так не работает, это было бы слишком примитивно.

Еще одно важное для девелоперов событие последних месяцев — ограничение минимальной площади квартир до 28 кв. м. Это требование распространяется только на новые проекты или на уже утвержденные тоже?

Это тонкий момент. Каждый проект тщательно анализируется и рассматривается. Если девелопер заявляет, что уже много успел сделать, когда было принято правило, то мы внимательно смотрим, насколько это соответствует истине, и в этом не допустим спекуляций: мы не хотим, чтобы люди продолжали работать по старым правилам под предлогом того, что якобы они уже начали строительство. Но если мы видим, что девелопер вполне легитимно начал делать проект по старым правилам, мы идем навстречу. В каждом случае мы внимательно разбираемся, изучаем документы, выезжаем на площадки, смотрим, что там происходит. Мы понимаем, что сейчас все это отыгрывать, переделывать тяжело. Это большой бизнес, много разных обязательств, и цена таких решений может быть очень высока.

В городе активно ведется промышленное строительство в формате light industrial. Проходят ли эти здания через Москомархитектуру? Есть ли для них какие-либо стандарты?

Конечно, есть. У нас город тотального дизайна, мы все согласовываем: и склады, и промышленные здания, и коммунальное хозяйство — тепловые, насосные, водонапорные, очистные станции и пункты. Все «технические» строения сейчас делаются в дизайн-коде, имеющем свою определенную эстетику.

Например, особая экономическая зона «Технополис Москва» — центр развития передовой и самой высокотехнологичной промышленности столицы, где есть сложившийся симпатичный дизайн-код, мы по нему работаем, отслеживаем. Где-то есть уникальные и более сложные решения. Везде идея в том, чтобы архитектурно это было решено неравнодушно.

В городе сегодня выделяется несколько точек развития. Самые заметные — Южный и Северный порты. Расскажите про них, про их отличие друг от друга.

Больших проектов в городе много, но самым крупным действительно остается трансформация зоны Южного порта. Юго-восток города много лет отставал в развитии. Одна из причин этого отставания — недостаточно развитая дорожная сеть. Сейчас город делает большие инфраструктурные вложения, чтобы данную проблему решить: там будет новая станция метро, много современных дорог. Проект не только даст толчок развитию конкретной большой территории, но и окажет значительное влияние на город в целом. Между прочим, большее, чем реконструкция территории Северного речного порта, которая находится на уже хорошо развитом Ленинградском шоссе, — там и так много интересных проектов.

Их сходство в том, что обе территории примыкают к реке, и на обеих будут развиваться набережные. Но Южный порт находится даже в более выгодном положении: чтобы попасть по воде в центр города, не нужно проходить шлюз, а значит, возможно выстроить сообщение по воде до того же ММДЦ «Москва-Сити».

Но, конечно, в городе развиваются не только территории портов. Активно строятся «Сити-2», Сколково, Коммунарка. Одна из новых территорий, которую ждет преображение, — пространство бывшего завода «МиГ» на Ленинградском проспекте. Там уже есть концепция развития, мастер-план, дизайн-код, и работает привлеченный девелопер. По масштабам застройки — а там планируется возвести более 2,3 млн кв. м недвижимости — эта территория сопоставима с Северным портом. Проект планировки делался под моим руководством, там задуман нестандартный парк, похожий на стадион «Динамо», который почти напротив, через проспект, — это очень интересная перекличка.

В этом году в Москве было жаркое лето, и горожане еще раз смогли оценить работу города по благоустройству набережных, которая ведется не первый год. Она продолжится? Какие обновленные прибрежные территории москвичи увидят в ближайшее время?

Работа эта продолжится. Планы города по освоению реки грандиозные и только ширятся — это принципиальное решение мэра.

Доделывается набережная в Парке Горького, развивается весь северо-запад — Мнёвники, Серебряный Бор, Татаровская пойма, — где формируется суперинтересная курортная, оздоровительная, спортивная зона — огромный кластер для различных активностей, связанных с водой, природой, спортом, рекреацией. Там, где есть застройка, появится капитальная набережная, но в основном это пляжные зоны, где летом можно купаться и загорать, а зимой кататься на лыжах по руслу. Появятся новые пешеходные мосты.

Девелоперы, а именно на них лежит львиная доля деятельности по развитию города, сейчас в не слишком выгодном положении из-за высокой ключевой ставки. Не грозит ли нам снижение девелоперской активности, а значит, и замедление реализации планов?

Город живет гораздо дольше, чем любая ключевая ставка. Кельнский собор строили 600 лет, за которые менялись правительства, поколения, мода, экономика. Город такой же — начали его строить не мы, закончим тоже не мы. Наше дело — хорошо сделать свою часть работы, а мы работаем здесь и сейчас.

Мне выпала возможность осуществить задуманное, я ее буду реализовывать. В любой политической, экономической ситуации такой город, как Москва, все равно развивается. А мы, архитекторы и градостроители, живем немного вне времени. Которое, впрочем, всегда интересное.