Сергей Киселев/ АГН «Москва»
«СГ»: Николай Иванович, довольно долго обсуждается новый закон об архитектурной деятельности. Сегодня он наконец-то получил конкретные очертания и практически готов к принятию. Но с начала года произошло много событий, напрямую повлиявших на работу стройкомплекса. Не затронут ли эти перемены последнюю редакцию документа?
Николай Шумаков: Архитектура — это константа, независимо от внешних обстоятельств всегда остающаяся собой, и никакие события на закон об архитектуре влиять вообще не должны. В нашей версии законопроекта отражены основополагающие принципы, определяющие значение профессии в обществе. Закон есть закон, и мы сделали все от нас зависящее, чтобы он отвечал реальной проблематике профессионального сообщества, убедив Минстрой России в необходимости вынести на рассмотрение в Госдуму РФ именно нашу версию, а не вариант, предложенный министерством, где все основные положения были заметно изменены. В начале марта усовершенствованная версия законопроекта была подписана президентом Российской академии архитектуры и строительных наук Дмитрием Швидковским, президентом Национального объединения изыскателей и проектировщиков Михаилом Посохиным и мною. Сегодня этот документ одобрен в ведомстве и готов к передаче в Госдуму на рассмотрение.
«СГ»: Когда законопроект может быть принят? Какие основные изменения в нем произошли?
Н.Ш.: Для нас было первостепенно важно разделить архитектурную деятельность на три направления: архитектурную практику, ее организацию и регулирование. Переплетение этих направлений ведет к смешению чиновничьих и творческих функций, а согласно концепции закона, предложенного Минстроем, архитектурным творчеством должны были заниматься именно чиновники. Помимо этого, в министерской версии из классической системы допуска к профессии исключили требования к видам и организации архитектурного образования, а также к традиционной практике непрерывного обучения и поэтапного обретения статуса архитектора. Положения о деятельности иностранных специалистов в нашей стране и о системе публичных творческих конкурсов на значимые архитектурные объекты тоже были изъяты.
Блоки о подчинении главных архитекторов высшему должностному лицу соответствующего административного образования, об архитектурно-градостроительном облике объекта, об обязательности авторского контроля и авторского надзора, обязательности участия автора в приемке в эксплуатацию объектов завершенного строительства, возвращении для общественно-значимых архитектурных объектов стадии «эскизный проект», о порядке изменений архитектурных решений и многие другие также претерпели досадные перемены. Наша версия закона возвращает перечисленные положения на их законные места, и я очень надеюсь, что документ будет принят именно в этой редакции в ближайшее время — в первой половине года.
«СГ»: В нынешней ситуации Минстрой активно снимает ограничения на строительство, упрощает документооборот. Хорошо ли это для работы архитекторов?
Н.Ш.: Вообще я считаю, что это надо было сделать давно. Тем не менее, я очень рад, что такая работа в принципе началась, и хорошо, что текущая ситуация послужила стимулом для ее ускорения. Это должно принести результаты, потому что строить в России сложнее, чем во многих других государствах. Существует мнение, что закон об архитектуре тормозит строительство, но это совсем не так. В законе нет ни одного пункта, удлиняющего сроки предпроектной подготовки, проектирования и строительства, и тем более ни одного пункта, который бы вступал в противоречие со снятием ограничений. Так что все должно пойти на пользу. «СГ»: Сегодня мы попали в полосу санкций, что влияет на выбор технологий и материалов. Скажется ли это на качестве архитектуры? Н.Ш.: У меня есть четкое представление, что качество архитектуры не зависит от отделочных материалов. Если архитектор делает профессиональный проект, то не важно, чем будет отделан фасад — нашим российским горбылем, что краше всех отделочных материалов, или заграничным мрамором. Важнее всего — подготовить грамотный, детально продуманный проект, который не будет зависеть от импорта. А когда вся красота объекта заключается в облицовке фасада — грош цена такой работе.
«СГ»: Что касается высокотехнологичных зданий, в том числе высотного строительства, ждем ли мы, что их число будет снижаться?
Н.Ш.: Архитекторы никак не могут на это повлиять. Или стройкомплекс справится с ситуацией, или же мы благополучно забудем о высотном строительстве и на порядок снизим этажность — с условных 170 этажей до 17. Вовсе не исключено, что так и будет, по крайней мере, некоторое время. Иностранная технология, действительно, очень сильно влияла на сооружение высотных зданий.
Может быть, это и к лучшему: мы остановимся и начнем думать, нужно ли в России строить небоскребы, или в нашей огромной стране имеет смысл спустить человека на землю. Я люблю и понимаю малоэтажную архитектуру. Надеюсь, это взаимно, потому как всю жизнь занимаюсь подземной, то есть самой малоэтажной архитектурой. Возможно, уход от высотного строительства стал бы для нас благом.
«СГ»: Помимо иностранных технологий, у нас — по крайней мере, временно — не будет и зарубежных архитектурных проектов, в том числе амбициозных. Не потеряем ли мы от того, что от нас отвернулись зарубежные звезды архитектуры?
Н.Ш.: Полагаю, нет. Сложно отрицать, что резкий наплыв на российский рынок зарубежных архитекторов, с которым пришлось столкнуться многим из нас, напрочь отбил желание вообще заниматься профессией: когда работы не хватало даже для своих, девелоперы приглашали иностранных специалистов. Конечно, за годы сотрудничества с иностранными коллегами мы приобрели определенное прочтение качества, получили новый опыт. Но ценой этого стала потеря многих талантливых архитекторов, которые остались без работы, не выдержав неравной конкурентной борьбы. Они уходили, превращались в интерьерщиков, дизайнеров, шли на большие домостроительные комбинаты и адаптировали чужие проекты под нужды застройщиков. Это серьезный недостаток такого подхода.
«СГ»: Не получим ли мы сильной оторванности от мировых архитектурных тенденций?
Н.Ш.: Безусловно, для осмысленного поддержания собственной национальной идентичности полезно смотреть по сторонам. Однако я оптимист!
Оторванность от мировых тенденций — скорее плюс: наша архитектура снова заговорит на красивом русском языке, а мы, оглядываясь назад, удивимся ценности полученного опыта. Давайте не будем забывать, что когда-то мы стали родоначальниками конструктивизма. Так почему бы и в нынешних условиях не появиться новой архитектуре? Думаю, текущая ситуация вполне может стать стимулом для ее зарождения.
«СГ»: С вашей точки зрения, мы готовы к самостоятельному плаванию? У нас улучшается качество архитектуры?
Н.Ш.: Бесспорно, улучшается. Переломным моментом, когда мы начали встраиваться в мировой архитектурный контекст, стали 90-е годы прошлого века. С тех пор спектр знаний об архитектуре других государств резко расширился, тем самым открыв возможность творческой консолидации. Благодаря этому наша архитектура непрерывно развивалась. У нас очень много хороших, качественных зданий не только в Москве, но и в регионах. Буду рад наглядно продемонстрировать вам это в сентябре, когда к 90летию Союза архитекторов России выйдет долгожданная книга. Над ее изданием работает редакционный комитет, который отобрал более 50 архитекторов со всей страны, каждый из них представил по три-четыре объекта. Этот материал покажет лицо российской архитектуры последних десятилетий. Глядя на собранные в книге произведения, становится очевидно, что лучшая архитектура мира находится в России.
«СГ»: Чтобы не потерять темп, нужно ли нам новое архитектурное образование?
Н.Ш.: Образование не подстроено под определенную архитектуру. Образование — любое, не только в России, но и во всем мире — дает общее представление об организации жизни. Тут не важно — высокий дом или низкий, ведь это вопрос наличия профессионального навыка, который позволяет работать в любой ситуации. Пока у нас наблюдается острый недостаток архитекторов — их гораздо меньше, чем на Западе: сегодня в России около 20 тыс. практикующих специалистов, которых готовят около 50 вузов, тогда как в Европе около 50 тыс. практикующих архитекторов, которых выпускают 250 вузов, а в США 223 тыс. архитекторов, то есть один специалист на 1,5 тыс. жителей. У нас этот показатель в пять раз ниже. Зодчих нужно готовить в тех количествах, которые действительно требуются стране. Тогда вопрос, кем нам заменить западных архитекторов, решится сам собой.
«Я оптимист! Когда-то мы стали родоначальниками конструктивизма. Так почему бы и в нынешних условиях не появиться новой архитектуре?»
Номер публикации: №17 13.05.2022